С середины нулевых в России создается система видеослежки за гражданами. С началом войны темпы ее строительства заметно ускорились. Сейчас за россиянами наблюдает свыше полумиллиона камер с функцией распознавания лиц, а система видеонаблюдения и распознавания лиц из мегаполисов расползлась в самые отдаленные уголки страны. Мы оценили самые просматриваемые и самые «слепые» регионы страны, подсчитали прибыль основных бенефициаров и раскрыли многомиллиардную схему воровства денег из бюджета.
От камеры на доме до камеры в СИЗО. С начала войны в Украине власти начали использовать систему видеонаблюдения для поимки гражданских активистов, представителей оппозиции и подлежащих мобилизации мужчин. Правозащитники «ОВД-Инфо» насчитали около 600 случаев, когда «по камерам» задерживали не преступников, а оппозиционеров или призывников. Реальная статистика может быть выше, говорят в «Роскомсвободе», так как задержанные часто не знают, что вычислить их помогли камеры видеонаблюдения.
Столичный военком Максим Локтев еще в прошлом году сообщил, что призывников будут искать при помощи видеонаблюдения, в том числе используя камеры домофонов на подъездах. В начале июля Европейский суд по правам человека признал, что московская система видеонаблюдения нарушает права человека: московский активист Николай Глухин, который был задержан в метро после протестов 2019 года, обратился в Европейский суд и выиграл его. Однако в марте прошлого года Россия вышла из Европейской конвенции по правам человека и теперь не исполняет решения ЕСПЧ.
Российские власти игнорируют рекомендации ООН по ограничениям в применении видеонаблюдения и неправомерно используют биометрические данные граждан, считает ведущий юрист «Роскомсвободы» Саркис Дарбинян. «Если в Европе биометрические данные используют для поиска пропавших людей или расследования тяжких преступлений, у нас часто используют технологии для преследования противников режима, — поясняет Дарбинян. — И если вы можете заблокировать использование ваших данных в коммерческих целях, то запретить использовать их силовикам вы не имеете права».
Москва — лидер по распространенности систем наблюдения и использованию их против активистов. Столица годами выстраивала эту инфраструктуру, а сейчас московский опыт распространяется на регионы. Главная задача властей — запугать общество, уверен руководитель «Общества защиты интернета» Михаил Климарев: «Поэтому задержания идут по абсолютно неочевидному принципу, людям непонятно, что и где именно попало на камеры, откуда взялись данные для их распознавания. С одного и того же митинга кого-то вычисляют по камерам, кого-то нет, и вот эта неопределенность пугает еще больше».
С началом войны траты на услуги, связанные со слежкой за россиянами, существенно выросли. Например, взлетели расходы ведомств на передачу видео с камер в государственные центры хранения данных: с 2022 года на эти цели было потрачено свыше 30 млрд рублей — это почти треть от всех потраченных средств за 12 лет, следует из данных портала госзакупок.
Кроме того, выросли траты на распознавание лиц: с 2011 года расходы, связанные с видеоидентификацией, составили 3,6 млрд руб., из них более четверти (1,2 млрд руб.) — после начала войны в Украине.
Увеличилось и количество программного обеспечения (ПО), которое позволяет следить за людьми: из 56 наименований распознающего ПО 24 были зарегистрированы после 2022 года.
В Роскомсвободе уверены, что расширение системы видеонаблюдения связано с войной в Украине. «Вести войну в XXI веке без должного уровня цифровизации невозможно. Нужно следить за новыми территориями и решать внутренние задачи по поиску несогласных, — говорит Дарбинян. — Пока на 100% система не выстроена, но Россия очень быстро движется в этом направлении».
При этом в борьбе с реальными преступниками система видеофиксации показала неэффективность: Сергей Росс, соавтор исследования «Технологии слежения в автократических режимах: московский эксперимент с ИИ и его последствия для борьбы с преступностью и эффективности полиции» (2023 г.), считает, что видеосъемка не повышает раскрываемость в России, но может серьезно повлиять на поведение людей, в том числе гражданскую активность. «Москва оборудована видеокамерами плотнее, чем любой другой город страны, при этом раскрываемость преступлений здесь значительно ниже, чем в целом по стране, — около 30%, — поясняет Росс. — При этом в длительной перспективе постоянная слежка может выработать у гражданских активистов, политиков, у общества в целом состояние „выученной беспомощности“: люди будут заранее взвешивать каждый свой шаг и отказываться от него. Такое общество со сломленной волей».
